Все нормально, падаю.
Они разъехались. На сердце снова опустилась тишина. Нерассеиваемая, как репутация ада. Тяжелый такой смог.
Говоря с "внешними" людьми, окунаясь в жизнь, чувствую - я напрасно говорю и окунаюсь. Есть только крошечный мирок, в котором стоит жить. Четко очерченный. Окрашенный симпатией и улыбками. Все остальное - соскальзывает с меня, как вода с гусиного пера. Не задевая, не оставляя следа. Ничуть не портя мою старомодную побитую временем шкурку.
Глядя тихой-тихой ночью из кухонного окна, пряча соленые мысли в алую шаль, я смотрю на окна дома и спрашиваю себя: - Там, за темными окнами... за светлыми окнами... там - счастливы?
Почему-то для меня это важно - знать.
Говоря с "внешними" людьми, окунаясь в жизнь, чувствую - я напрасно говорю и окунаюсь. Есть только крошечный мирок, в котором стоит жить. Четко очерченный. Окрашенный симпатией и улыбками. Все остальное - соскальзывает с меня, как вода с гусиного пера. Не задевая, не оставляя следа. Ничуть не портя мою старомодную побитую временем шкурку.
Глядя тихой-тихой ночью из кухонного окна, пряча соленые мысли в алую шаль, я смотрю на окна дома и спрашиваю себя: - Там, за темными окнами... за светлыми окнами... там - счастливы?
Почему-то для меня это важно - знать.