Все нормально, падаю.
Он в самом деле какой-то был добрый сегодня. Возвращаюсь из типографии офигевшая, ловлю попутный трамвай, начинаю в него утрамбовываться. Утрамбовывающаяся в трамвая женщина - зрелице такое же нелепое и глупое, как и женщина, спешащая по сугробам и гололеду на встречу. Но - детки ждут, кушать просят... В общем, втискиваюсь, сзади мне помогают...
- Там есть еще места?
- Только висячие...
Трамвайчик, не рассчитанный на такой ажиотаж, стонет и хрюкает. Вдруг слышим в динамиках голос водилы, такой доброжелательно-мечтательный:
- Ага, нажмите еще, сломайте мне двери. Я вас всех высажу и поеду в депо ПОРОЖНИЙ!
Утрамбованный трамвай, в котором все уже дышали в лад и поворачивались по команде, дружно грохает. Было бы куда падать - упали бы.
Едем. Дышим через раз. Держаться незачем. Кондуктор не отсвечивает, потому что в такой давке деньги просто не котируются. Чую, немолодой мужик рядом зашевелился.
- Вам выходить?
- Плечо болит, не могу руку вверх держать.
- Кладите её на меня. (потому что вдоль тела просто не опустить, не протиснуть)
- А держаться?
- Забить - держаться.
Вагон наклоняется на повороте, мужик осознает, что забить - это щас прально, это ффтему. И забивает. К слову, когда толпа рассосалась, он церемонно извинился передо мной за вынужденную вольность.
Очередная остановка, очередная групповуха в дверях. Я в этом уже не участвую, я только слышу озадаченное дыхание от дверей, а потом - вздох полного удовлетворения. И ехидный коммент водилы:
- Повисите-повисите на подножке. Я подожду... пока созреете.
Этот уморный водила с голосом как у киногероя развлекал нас всю дорогу. Передать его интонации, когда он сообщал нам, что пока пассажиры ломают трамвай, он с нашего позволения отдохнет, просто невозможно. Невозможно было злиться, невозможно нервничать.
Ну, мы и расслаблялись, перешучиваясь в интервалах между остановками. А потом этот трамвай произвел меня на свет точно на моей остановке, и когда за нами захлопнулись двери, то четыре незнакомые девицы поглядели друг на друга и дружно поржали на виду у всей остановке, ну совершенно не секущей никакую поляну. А потом, разумеется, разошлись.
- Там есть еще места?
- Только висячие...
Трамвайчик, не рассчитанный на такой ажиотаж, стонет и хрюкает. Вдруг слышим в динамиках голос водилы, такой доброжелательно-мечтательный:
- Ага, нажмите еще, сломайте мне двери. Я вас всех высажу и поеду в депо ПОРОЖНИЙ!
Утрамбованный трамвай, в котором все уже дышали в лад и поворачивались по команде, дружно грохает. Было бы куда падать - упали бы.
Едем. Дышим через раз. Держаться незачем. Кондуктор не отсвечивает, потому что в такой давке деньги просто не котируются. Чую, немолодой мужик рядом зашевелился.
- Вам выходить?
- Плечо болит, не могу руку вверх держать.
- Кладите её на меня. (потому что вдоль тела просто не опустить, не протиснуть)
- А держаться?
- Забить - держаться.
Вагон наклоняется на повороте, мужик осознает, что забить - это щас прально, это ффтему. И забивает. К слову, когда толпа рассосалась, он церемонно извинился передо мной за вынужденную вольность.
Очередная остановка, очередная групповуха в дверях. Я в этом уже не участвую, я только слышу озадаченное дыхание от дверей, а потом - вздох полного удовлетворения. И ехидный коммент водилы:
- Повисите-повисите на подножке. Я подожду... пока созреете.
Этот уморный водила с голосом как у киногероя развлекал нас всю дорогу. Передать его интонации, когда он сообщал нам, что пока пассажиры ломают трамвай, он с нашего позволения отдохнет, просто невозможно. Невозможно было злиться, невозможно нервничать.
Ну, мы и расслаблялись, перешучиваясь в интервалах между остановками. А потом этот трамвай произвел меня на свет точно на моей остановке, и когда за нами захлопнулись двери, то четыре незнакомые девицы поглядели друг на друга и дружно поржали на виду у всей остановке, ну совершенно не секущей никакую поляну. А потом, разумеется, разошлись.