Все нормально, падаю.
Восьмого мая показали Елене Москву. Бродили по городу с половины двенадцатого до восьми. С девятичасовым автобусом, уже по темноте, вернулись домой. Через 10 минут после отбоя деть уже дрыхла без задних ног.
Приятно было видеть, как отваливается у детя челюсть, когда мы свернули с Варварки к Василию Блаженному. Забавно было наблюдать, как она впервые слушает вживую куранты. Улыбаясь, мы "прикасались к истории" - к основанию одной из кремлевских башен, и слышали пульс времени под рукой. А потом были бесконечные московские улицы, украшенные к Дню Победы, дома, фонари, перекрестки... Арбат, который старый, и музыканты на нем.
Передышка в забегаловке - и опять улицы, улицы. Такой-то дом, такая-то своротка... тут - Библиотека, тут - Музей... И только успевай крутить ошеломленной башкой.
А потом был речной трамвайчик, и проплывающие мимо Воробьевы горы, и фабрика Красный Октябрь, от одного вида которой текли слюнки... И уже тогда безумно заныли ноги. И смотрела я как перебегают от борта к борту Зарнича и Елена, вотографируя и удивляясь. На то посмотреть, на это... Что мне, простите, уже до главного храма Москвы, ежли он так мало отличается от телевизионного своего образа... Что мне до этих милых улочек с посольствами труднопроизносимых государств. Я стояла у этих решеток и рвала с африканской земли цветы, подозрительно похожие на наши ромашки. Я искала урны на этих улицах и, ругаясь по-украински, прилепляла жвачку к подкладу сумки.
Нет, я не всегда ворчу на Москву. Только когда у меня безумно болят ноги... тогда я еще не знала, что этот забег уложит меня в горизонталь на два дня.
На самом деле, день был удивительный. И мысли рождал удивительные. И я потом рассказывала бабушке по телефону взахлеб, и потом, придя в гости - продолжала взахлеб, и бабушка даже плакала... А Елена теперь может сказать, что она была в Москве. И - прикасалась к истории.
Приятно было видеть, как отваливается у детя челюсть, когда мы свернули с Варварки к Василию Блаженному. Забавно было наблюдать, как она впервые слушает вживую куранты. Улыбаясь, мы "прикасались к истории" - к основанию одной из кремлевских башен, и слышали пульс времени под рукой. А потом были бесконечные московские улицы, украшенные к Дню Победы, дома, фонари, перекрестки... Арбат, который старый, и музыканты на нем.
Передышка в забегаловке - и опять улицы, улицы. Такой-то дом, такая-то своротка... тут - Библиотека, тут - Музей... И только успевай крутить ошеломленной башкой.
А потом был речной трамвайчик, и проплывающие мимо Воробьевы горы, и фабрика Красный Октябрь, от одного вида которой текли слюнки... И уже тогда безумно заныли ноги. И смотрела я как перебегают от борта к борту Зарнича и Елена, вотографируя и удивляясь. На то посмотреть, на это... Что мне, простите, уже до главного храма Москвы, ежли он так мало отличается от телевизионного своего образа... Что мне до этих милых улочек с посольствами труднопроизносимых государств. Я стояла у этих решеток и рвала с африканской земли цветы, подозрительно похожие на наши ромашки. Я искала урны на этих улицах и, ругаясь по-украински, прилепляла жвачку к подкладу сумки.
Нет, я не всегда ворчу на Москву. Только когда у меня безумно болят ноги... тогда я еще не знала, что этот забег уложит меня в горизонталь на два дня.
На самом деле, день был удивительный. И мысли рождал удивительные. И я потом рассказывала бабушке по телефону взахлеб, и потом, придя в гости - продолжала взахлеб, и бабушка даже плакала... А Елена теперь может сказать, что она была в Москве. И - прикасалась к истории.
-
-
11.05.2007 в 15:50Муррр... Даже мне день отложился такой яркой картинкой, что хочется раз за разом ее просматривать и улыбаться.
Спасибо вам, дя!
А фотки будут:)
-
-
11.05.2007 в 22:11Но без каблуков в Москву было нельзя. Так - мы были с ней на равных.