Все нормально, падаю.
Не буду говорить, где, не буду говорить с кем, но зашел как-то разговор о любви и ненависти, и о том, как оба этих чувства могут перетекать друг в друга. Как простые чувства могут взаимозаменять друг друга: ненависть - через зависимость - перетекать в привязанность и любовь. Ну и любовь, соответственно, тоже. Видимо, через усталость, не знаю.
И стала я рыться в своей памяти, побитой молью времени, ища прецеденты в биографии. Я рылась долго и дотошно, перетряхивая знакомства и приязни вплоть до сопливого детства. И нашла только один случай в моей практике, когда человек изначально мне глубоко и серьезно антипатичный стал моим другом на годы.
...Она пришла в наш класс не сразу, только на втором году, когда мы уже успели стать монолитным коллективом. У неё было лицо простое в чертах и высокомерное - в выражении.
Нам было лет по 8-9, и мы слыхом не слыхивали о том, что неуверенность и робость может прятаться за маской высокомерия. Я вот открыла это много-много позже.
Так что мне не понравилось в ней все, вплоть до коричневого форменного платья, которое, вообще-то, ничем не отличалось от моего. И имя... что это за имя такое - Ксюша!?!
Почему-то она тоже меня люто возненавидела, и первые месяц или два мы дрались, царапали друг другу моськи и если и говорили друг с дружкой, то только гадостями и сквозь зубы.
Но взрослым нет дела до детских игр... Когда нас отправили дежурить в столовой - впервые в нашей жизни! такое событие! - то стол мне определили вместе с ней. Длинная такая площадь, которую сначала надо было заставить посудой, а потом прибрать, и так шесть раз.
Нам, шмакодявкам беспонтовым, сразу стало не до распальцовок и драк. Мы носились, как белки, и очень быстро сообразили, что помогать друг другу гораздо выгоднее и менее силозатратно, чем воротить друг от друга нос.
И все равно я так упеткалась в тот день и так перенервничала, что вечером дома со мной случился грандиозный нервный срыв со слезами, соплями и обнимушками с унитазом. На следующий день я проболела. А когда вышла на занятия снова, то -, блин, и лицо у Ксюхи было уже приветливым и симпатичным, и голос - приятным, и улыбка - располагающей, и имя зазвучало по-новому: Ксения, Ксанка. И вообще, она была уже вся, от ранца до волосяного мысика надо лбом - моя самая лучшая подруга.
Мы делились мыслями - именно делились, а не думали одно и то же. Мы жили одними книгами, фильмами, идеями. Мы не могли друг без друга прожить даже дня. Навещали, если другая болела. Кидались защищать, если силы противника были даже заведомо подавляющи - и хрен с ними, с синяками и с репутацией. Мы не циклились друг на друге, у нас было много друзей. Но мы с Ксюшкой Савельевой были - как две руки.
С тех пор прошло 20 лет. В последний раз мы виделись 7 лет назад. И я все еще чувствую себя рядом с ней - второй рукой, пусть и далеко отведенной.
Пожалуй, с тех пор никогда мои чувства не менялись так кардинально. Интуиция бросала меня к людям, которых я ровно люблю и по сей день, и отталкивала от тех, кто ровно мне неприятен. Беды случались тогда, когда мой разум насиловал мою интуицию. Я уже сделала ему внушение, он обещал, что больше такого не повторится.
И стала я рыться в своей памяти, побитой молью времени, ища прецеденты в биографии. Я рылась долго и дотошно, перетряхивая знакомства и приязни вплоть до сопливого детства. И нашла только один случай в моей практике, когда человек изначально мне глубоко и серьезно антипатичный стал моим другом на годы.
...Она пришла в наш класс не сразу, только на втором году, когда мы уже успели стать монолитным коллективом. У неё было лицо простое в чертах и высокомерное - в выражении.
Нам было лет по 8-9, и мы слыхом не слыхивали о том, что неуверенность и робость может прятаться за маской высокомерия. Я вот открыла это много-много позже.
Так что мне не понравилось в ней все, вплоть до коричневого форменного платья, которое, вообще-то, ничем не отличалось от моего. И имя... что это за имя такое - Ксюша!?!
Почему-то она тоже меня люто возненавидела, и первые месяц или два мы дрались, царапали друг другу моськи и если и говорили друг с дружкой, то только гадостями и сквозь зубы.
Но взрослым нет дела до детских игр... Когда нас отправили дежурить в столовой - впервые в нашей жизни! такое событие! - то стол мне определили вместе с ней. Длинная такая площадь, которую сначала надо было заставить посудой, а потом прибрать, и так шесть раз.
Нам, шмакодявкам беспонтовым, сразу стало не до распальцовок и драк. Мы носились, как белки, и очень быстро сообразили, что помогать друг другу гораздо выгоднее и менее силозатратно, чем воротить друг от друга нос.
И все равно я так упеткалась в тот день и так перенервничала, что вечером дома со мной случился грандиозный нервный срыв со слезами, соплями и обнимушками с унитазом. На следующий день я проболела. А когда вышла на занятия снова, то -, блин, и лицо у Ксюхи было уже приветливым и симпатичным, и голос - приятным, и улыбка - располагающей, и имя зазвучало по-новому: Ксения, Ксанка. И вообще, она была уже вся, от ранца до волосяного мысика надо лбом - моя самая лучшая подруга.
Мы делились мыслями - именно делились, а не думали одно и то же. Мы жили одними книгами, фильмами, идеями. Мы не могли друг без друга прожить даже дня. Навещали, если другая болела. Кидались защищать, если силы противника были даже заведомо подавляющи - и хрен с ними, с синяками и с репутацией. Мы не циклились друг на друге, у нас было много друзей. Но мы с Ксюшкой Савельевой были - как две руки.
С тех пор прошло 20 лет. В последний раз мы виделись 7 лет назад. И я все еще чувствую себя рядом с ней - второй рукой, пусть и далеко отведенной.
Пожалуй, с тех пор никогда мои чувства не менялись так кардинально. Интуиция бросала меня к людям, которых я ровно люблю и по сей день, и отталкивала от тех, кто ровно мне неприятен. Беды случались тогда, когда мой разум насиловал мою интуицию. Я уже сделала ему внушение, он обещал, что больше такого не повторится.